Доклад игумена Серафима (Голованова), игумена Гуслицкого Спасо-Преображенского монастыря, на конференции «Древние монашеские традиции в условиях современности» Рождественских образовательных чтений (7 декабря 2023 года).

«И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт.1:31) – такими словами характеризует Библия все творение Божие. Но в чем же преимущество человека, венца всего творения, перед другими тварями, которые также имеют в себе дух жизни? Хотелось бы привести размышление об этом святителя Григория Богослова: «Мы родимся на свет, утомляемся, насыщаемся, спим, бодрствуем, ходим и бываем больны и здоровы; есть у нас и удовольствия, и труды. Но временами года и солнцем наслаждается и все, что есть на земле. А умирают и согнивают телом и скоты, которые, правда, презренны, но не подлежат ответственности. В чем же мое преимущество? Ни в чем, кроме Бога» (Стихотворения исторические, о себе; стихотворение 74 «Ко Христу»).

Образ Божий, Образ Троицы – вот то, что отличает человека от неразумных тварей, и нам, как носителям этого образа, присущи три основных свойства: разумность, мыслительная способность и творческая деятельность; и если человек живет так, как задумал его Бог, то эти три свойства находятся в полной гармонии друг с другом. Но что значит жить так, как задумал Бог? А это и есть духовная жизнь – она не является чем-то сверхъестественным, она – именно естественное состояние человека. Другое дело то, что мы находимся, в силу падшести нашей природы, в состоянии неестественнности, и нам нужно вернуться к естественному путем духовной жизни. Но как это сделать? Это самый главный вопрос. Господь в Евангелии ставит перед нами цели: покаяние, достижение Царства Небесного, приобретение такого совершенства, которое могло бы быть сравниваемо с совершенством Самого Бога Отца. Так вот, Христос ставит перед нами цели, дает основные вехи пути к ним, но не дает нам понятия о том, «как» проходить это поприще. Как правильно каяться? Как правильно смиряться? Как не спутать состояние «естественности», то есть нормальности человеческого бытия, о которой мы говорили выше, с совершенно противоположным ему состоянием? Все эти вопросы не являются отвлеченными; от нашего ответа на них зависит то, будем ли мы «всегда с Господом», как говорит апостол Павел (1 Фес.4:17) или навсегда лишим себя источника вечной жизни?

Только Дух Святой может правильно вести человека по этому пути. Но мы – люди немощные, и не всегда можем здраво судить о нашем состоянии и уж тем более говорить о нашей жизни «в Духе», если таковая вообще имеется. Но Господь милостив, «всем человеком хощет спастися, и в разум истины прийти» (1Тим.2:3) –  Он дал нам примеры людей, которые смогли прожить свою жизнь «в Духе», правильно используя свои разумность и мыслительность. Но не только в этом их заслуга, ведь используя свою третью силу – творческую способность – они оставили нам с помощью разных способов своеобразные «подсказки» — как нам идти по самому важному пути в нашей жизни – пути к Богу.

И на нашей русской земле есть святые, которые сияют на тверди Небесной Церкви как путеводные звезды, освещая своим блистанием мрак волнующегося житейского моря. По-разному отцы оставили нам свои путеводные знаки – кто-то изложил в письменной форме, кто-то – в зодчестве, кто-то — в иконописи. Творчество это бесценный дар Божий. Такова сила Святого Духа, что Она преображает собой все сферы деятельности, к которой прикасается человек; потом человек умирает, но то, к чему прикоснулась его рука, движимая силой благодати – будь то перо, будь то кисть или строительный инструмент – это продолжает нести опыт его жизни следующим поколениям христиан, которые в логической связи с этим опытом выстраивают свое мировоззрение и идут по дороге жизни, уже не боясь оступиться и провалиться в какую-нибудь яму, потому что знают – этот опыт привел того человека, который его изложил, в Царствие Божие.

Итак, чему же нас учат наши русские святые, о каком опыте они нам повествуют? Первое, что хотелось бы подчеркнуть, даже двумя чертами – это неразрывность опыта наших святых отцов и святых отцов древних. С чего начинает свою письменную деятельность преподобный Паисий Величковский, речь о котором будет идти в другом докладе сегодняшней конференции, но которого и мы не можем обойти вниманием как святого, с кого началось восстановление всеобщности русского монашества, давшего свои прекрасные плоды в лице преподобных Иосифа Волоцкого и Нила Сорского, но потихоньку угасавшего и почти было задавленного антимонашескими, даже антицерковными, реформами времен начала Российской Империи? Преподобный Паисий начинает свою деятельность с перевода «Добротолюбия» — избранных произведений древних святых отцов.

Два столпа русской Церкви 19 века, святители Феофан Затворник и Игнатий Брянчанинов, не являются также основателями чего-то нового в аскетике. Оба они прекрасно понимали, что только в возвращении к отцам можно вернуть истинную духовную жизнь, но также понимали и то, что многое в творениях древних отцов является неудобопонятным для современного им читателя. Если читать древних отцов Восточной Церкви, например, того же Григория Богослова, можно «увязнуть» из-за незнания терминологического аппарата, которым пользуется святитель – аппарата высокой античной философии. Чтение такого святоотеческого наследия требует предварительной подготовки. Изучая же отцов западных, например, блаженного Августина, необходимо иметь предварительную подготовку в другой области: если читать его колоссальное произведение «О Граде Божием» без предварительных знаний по истории древнеримских Республики и Империи, очень трудно понять ход мысли святого отца. Святители Феофан и Игнатий, осознавая это, брали из опыта древних отцов то, что было бы полезно современному им читателю. Одно из самых важных произведений Феофана Затворника «Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться» это, по сути, конспект святоотеческого учения о духовной жизни, который не требует предварительных знаний; святой объясняет все с нуля, начиная с терминологического аппарата: что такое «воля», «помыслы» и др.

Следующий принцип – принцип всеобщности духовной жизни. У стороннего человека может сложиться впечатление, что духовная жизнь и святые отцы – все это для монахов, а мирянам нужно что-нибудь «попроще». Святитель Игнатий уже на первой странице своих «Аскетических опытов» говорит о том, что последовать Христу обязан каждый христианин. Последование же Христу – это и есть духовная жизнь. Принцип всеобщности духовной жизни святой Игнатий тоже взял не «с потолка». Еще Василий Великий в своих творениях, которые сейчас нам кажутся сугубо монашескими, не употребляет слово «монах» — он говорит «христианин». Всякий христианин обязан жить по заповедям, и всякий христианин, даже женатый и занятой, может стяжать покаяние и благодать Духа Святого – об этом говорит нам преподобный Симеон Новый Богослов, которого мы можем читать на русском языке благодаря переводческим трудам святителя Феофана Затворника.

Особую форму передачи духовного опыта нам являет иконописание. Понять и осознать то, что написано словами, легче, чем то, что изображено символами. Хотелось бы сказать несколько слов о вершине созерцания в духовной жизни, которая нам явилась через икону «Троица» преподобного Андрея Рублева.

Любые изображения Бога, кроме изображения Иисуса Христа как Бога Воплотившегося, являются неканоническими и недопустимыми. Но икона «Троица» получила общецерковную рецепцию, в том числе и на соборах Русской Церкви.

«Троица» передает нам единство Трех Ипостасей Единого Бога. Они не надписаны, Кто из Них Кто – в этом и проявляется единство. Но при этом Их Личностное бытие является тройственным в отличие от Их бытия онтологического, которое может быть только Единственным.

Икона Троицы вновь руководствуется принципом «назад к отцам» и заставляет нас вспомнить отца, являющего собой вершину византийского мистического богословия – преподобного Максима Исповедника. У него есть учения о пяти разделениях, которые человек, по замыслу Божию, должен преодолеть. Сейчас не будем говорить о всех, чтобы не перегружать информацией, скажем о главном и последнем из разделений – о разделении на тварное и нетварное. Это – верх аскетической христианской жизни, то, к чему призван всякий христианин – преодолеть разделение на тварное и нетварное, то есть достичь состояния «феозиса» — обожения. Однако многих может смущать мысль, что это приводит к размыванию личности человека. Нечто подобное проповедуют восточные религии – учение о растворении личности в Боге. Но, несмотря на всю внешнюю схожесть, это кардинально разные учения – христианство говорит, что личность, пусть и преображенная, но останется личностью, не растворившись! Но как? Ответ на это – в догмате Троицы, который так прекрасно в образах и символах изобразил преподобный Андрей. Бог Один, Один по сущности, но Личностей в Нем Три, и от Его единства Лица не теряют своего уникального, не теряют своей ипостасности. Также и обоженный человек – он весь в Боге, преодолевает это разделение, но при этом сохраняет свою ипостасность, в то время как свою бытийность ставит в зависимость от Божества, к Которому прилепился. Вот такие уроки из своего опыта дает нам преподобный Андрей Рублев, иконописец, создавший столь прекрасный иконографический образ Триединого Божества.

Все христиане призваны к сотворчеству, к духовной жизни, но она подъемлется только смирением, послушанием, молитвенным деланием и сердечным покаянием. В этом – опыт Отцов Вселенской Церкви, Восточной и Западной. В этом – опыт Отцов Русской Церкви, древних и новых. Святители Феофан Затворник и Игнатий Брянчанинов постоянно в своих творениях напоминают нам о послушании, смирении и молитве как основных моментах духовной жизни всякого человека, стремящегося ко Господу. Будем же любить, читать и понимать отцов, наших путеводителей по серпантину этой жизни, чтобы, приобщившись к и х опыту здесь, на земле, соединиться с ними и в Царстве Небесном.