Паломничество в Кирилло–Белозерский монастырь

Часть паломничества в Вологодскую область

Сам монастырь, конечно, поражает своей мощью: говорят даже, что он второй по величине после Троице–Сергиевой Лавры. А возник он вокруг водруженного деревянного креста и пещеры–кельи, которую выкопали себе на высоком берегу Сиверского озера преподобные Кирилл (ученик Сергия Радонежского) и его друг и сподвижник Ферапонт. Позже Ферапонт ушел дальше, к Бородавскому озеру, где основал Ферапонтов монастырь, оставив Кирилла одного. Но братия нового монастыря стала разрастаться, и уже через полвека обитель получила широкую известность и как богатое, отлично отлаженное хозяйство на торговом пути к Белому морю, и как крупный книжный центр: наверное, такое сочетание и предопределило сначала появление в Кирилло–Белозерском монастыре такой фигуры, как идеолог движения нестяжателей Нил Сорский, а потом — «крен» братии в сторону поддержки идей Иосифа Волоцкого.
Московские государи традиционно поддерживали тесные отношения с этим монастырем, особенно укрепившиеся при Василии III и Иване Грозном: именно сюда приехал Василий III вместе со своей второй женой Еленой Глинской молить о даровании ему наследника, и, появившись на свет заступничеством преподобного Кирилла Белозерского, Иван IV Васильевич на протяжении всей своей жизни питал к Кириллову монастырю особое пристрастие, считая себя обязанным ему своим рождением. Перед смертью, принимая схиму, первый русский царь, как и его отец, стал пострижником Кирилло–Белозерского монастыря. Царские вклады также способствовали росту богатств обители. Промыслительно, что Кирилло–Белозерский монастырь тесно связан со многими русскими обителями и вплетен в общерусскую монашескую жизнь: так, например, средствами и трудами его братии восстанавливалась из совершенного разорения Валаамская обитель — после своего векового пребывания в руках шведов и возвращения России по итогам Северной войны.
Устав Кирилло–Белозерского монастыря (как и всех белозерских монастырей) отличался особенной строгостью. Рассказывают такую историю: как–то Иван Грозный, часто приезжавший в монастырь и живавший в монастыре подолгу, захотел рыбки, «стерлядки» и направился в трапезную. Но монах, открывший дверь, на просьбу царя отрезал: «Не велено. Я царя боюсь, а Бога боюсь больше».
Монастырь был настоящей крепостью: в Смутное время он выдерживал осады и отражал атаки польско–литовских войск, а в относительно мирное — служил местом заточения опальных бояр и церковных иерархов (именно сюда после смерти царя Алексея Михайловича был переведен опальный патриарх Никон, будучи уже в чине простого монаха).